Неточные совпадения
— Это в
прошлом году, как мы лагерем во
время пожара стояли, так в ту пору всякого скота тут довольно было! — объяснил один из стариков.
Личное дело, занимавшее Левина во
время разговора его с братом, было следующее: в
прошлом году, приехав однажды на покос и рассердившись на приказчика, Левин употребил свое средство успокоения — взял у мужика косу и стал косить.
На
прошлой неделе Кити рассказала матери свой разговор во
время мазурки с Вронским.
— Душ-то в ней, отец мой, без малого восемьдесят, — сказала хозяйка, — да беда,
времена плохи, вот и
прошлый год был такой неурожай, что Боже храни.
Ну, бог тебя суди;
Уж, точно, стал не тот в короткое ты
время;
Не в
прошлом ли году, в конце,
В полку тебя я знал? лишь утро: ногу в стремя
И носишься на борзом жеребце;
Осенний ветер дуй, хоть спереди, хоть с тыла.
Он с наслаждением и завистью припоминал анекдоты
времен революции, как один знатный повеса разбил там чашку в магазине и в ответ на упреки купца перебил и переломал еще множество вещей и заплатил за весь магазин; как другой перекупил у короля дачу и подарил танцовщице. Оканчивал он рассказы вздохом сожаления о
прошлом.
(Сделаю здесь необходимое нотабене: если бы случилось, что мать пережила господина Версилова, то осталась бы буквально без гроша на старости лет, когда б не эти три тысячи Макара Ивановича, давно уже удвоенные процентами и которые он оставил ей все целиком, до последнего рубля, в
прошлом году, по духовному завещанию. Он предугадал Версилова даже в то еще
время.)
Замечу, что мою мать я, вплоть до
прошлого года, почти не знал вовсе; с детства меня отдали в люди, для комфорта Версилова, об чем, впрочем, после; а потому я никак не могу представить себе, какое у нее могло быть в то
время лицо.
Замечу кстати, что прежде, в довольно недавнее
прошлое, всего лишь поколение назад, этих интересных юношей можно было и не столь жалеть, ибо в те
времена они почти всегда кончали тем, что с успехом примыкали впоследствии к нашему высшему культурному слою и сливались с ним в одно целое.
Завтра снимаемся с якоря и идем на неделю в Нагасаки, а потом, мимо корейского берега, к Сахалину и далее, в наши владения. Теперь рано туда: там еще льды. Здесь даже, на южном корейском берегу, под 34-м градусом ‹северной› широты, так холодно, как у нас в это
время в Петербурге, тогда как в этой же широте на западе, на Мадере например, в январе
прошлого года было жарко. На то восток.
— К тебе бежал, вот его, Андрея, встретил и велел ему прямо сюда к лавке и подъезжать.
Времени терять нечего! В
прошлый раз с Тимофеем ездил, да Тимофей теперь тю-тю-тю, вперед меня с волшебницей одной укатил. Андрей, опоздаем очень?
Было ему лет семьдесят пять, если не более, а проживал он за скитскою пасекой, в углу стены, в старой, почти развалившейся деревянной келье, поставленной тут еще в древнейшие
времена, еще в
прошлом столетии, для одного тоже величайшего постника и молчальника, отца Ионы, прожившего до ста пяти лет и о подвигах которого даже до сих пор ходили в монастыре и в окрестностях его многие любопытнейшие рассказы.
Больной, однако, в чувство не входил: припадки хоть и прекращались на
время, но зато возобновлялись опять, и все заключили, что произойдет то же самое, что и в
прошлом году, когда он тоже упал нечаянно с чердака.
В заливе Джигит нам пришлось просидеть около двух недель. Надо было дождаться мулов во что бы то ни стало: без вьючных животных мы не могли тронуться в путь. Воспользовавшись этим
временем, я занялся обследованием ближайших окрестностей по направлению к заливу Пластун, где в
прошлом году у Дерсу произошла встреча с хунхузами. Один раз я ходил на реку Кулему и один раз на север по побережью моря.
Теперь обследованию подлежала центральная часть Сихотэ-Алиня, между 45 и 47° с. ш., побережье моря от того места, где были закончены работы в
прошлом году, значит, от бухты Терней к северу, сколько позволит
время, и затем маршрут по Бикину до реки Уссури.
Дерсу замолк и задумался. Перед ним воскресло далекое
прошлое. Он весь ушел в эти воспоминания. Задумался и я. Действительно, Приморье быстро колонизировалось. Недалеко уже то
время, когда от первобытной, девственной тайги и следа не останется. Исчезнут и звери.
Не очень часто вспоминает Вера Павловна
прошлое своей нынешней любви; да, в настоящем так много жизни, что остается мало
времени для воспоминаний.
Так прошло у них
время третьего года и
прошлого года, так идет у них и нынешний год, и зима нынешнего года уж почти проходила, снег начинал таять, и Вера Павловна спрашивала: «да будет ли еще хоть один морозный день, чтобы хоть еще раз устроить зимний пикник?», и никто не мог отвечать на ее вопрос, только день проходил за днем, все оттепелью, и с каждым днем вероятность зимнего пикника уменьшалась.
Недурен был эффект выдумки, которая повторялась довольно часто в
прошлую зиму в домашнем кругу, когда собиралась только одна молодежь и самые близкие знакомые: оба рояля с обеих половин сдвигались вместе; молодежь бросала жребий и разделялась на два хора, заставляла своих покровительниц сесть одну за один, другую за другой рояль, лицом одна прямо против другой; каждый хор становился за своею примадонною, и в одно
время пели: Вера Павловна с своим хором: «La donna е mobile», а Катерина Васильевна с своим хором «Давно отвергнутый тобою», или Вера Павловна с своим хором какую-нибудь песню Лизетты из Беранже, а Катерина Васильевна с своим хором «Песню о Еремушке».
Из коего дела видно: означенный генерал-аншеф Троекуров
прошлого 18… года июня 9 дня взошел в сей суд с прошением в том, что покойный его отец, коллежский асессор и кавалер Петр Ефимов сын Троекуров в 17… году августа 14 дня, служивший в то
время в ** наместническом правлении провинциальным секретарем, купил из дворян у канцеляриста Фадея Егорова сына Спицына имение, состоящее ** округи в помянутом сельце Кистеневке (которое селение тогда по ** ревизии называлось Кистеневскими выселками), всего значащихся по 4-й ревизии мужеска пола ** душ со всем их крестьянским имуществом, усадьбою, с пашенною и непашенною землею, лесами, сенными покосы, рыбными ловли по речке, называемой Кистеневке, и со всеми принадлежащими к оному имению угодьями и господским деревянным домом, и словом все без остатка, что ему после отца его, из дворян урядника Егора Терентьева сына Спицына по наследству досталось и во владении его было, не оставляя из людей ни единыя души, а из земли ни единого четверика, ценою за 2500 р., на что и купчая в тот же день в ** палате суда и расправы совершена, и отец его тогда же августа в 26-й день ** земским судом введен был во владение и учинен за него отказ.
Получив весть об утверждении моих прав, мне было почти необходимо съездить поблагодарить новых сограждан и познакомиться с ними. К тому же у меня именно в это
время была сильная потребность побыть одному, всмотреться в себя, сверить
прошлое, разглядеть что-нибудь в тумане будущего, и я был рад внешнему толчку.
В декабре 1849 года я узнал, что доверенность на залог моего имения, посланная из Парижа и засвидетельствованная в посольстве, уничтожена и что вслед за тем на капитал моей матери наложено запрещение. Терять
времени было нечего, я, как уже сказал в
прошлой главе, бросил тотчас Женеву и поехал к моей матери.
— Вот тебе на!
Прошлое, что ли, вспомнил! Так я, мой друг, давно уж все забыла. Ведь ты мой муж; чай, в церкви обвенчаны… Был ты виноват передо мною, крепко виноват — это точно; но в последнее
время, слава Богу, жили мы мирнехонько… Ни ты меня, ни я тебя… Не я ли тебе Овсецово заложить позволила… а? забыл? И вперед так будет. Коли какая случится нужда — прикажу, и будет исполнено. Ну-ка, ну-ка, думай скорее!
Затем, приступая к пересказу моего
прошлого, я считаю нелишним предупредить читателя, что в настоящем труде он не найдет сплошного изложения всехсобытий моего жития, а только ряд эпизодов, имеющих между собою связь, но в то же
время представляющих и отдельное целое.
Так долгое
время думал и я, забывая о своем личном
прошлом.
Повторяю: так долгое
время думал я, вслед за общепризнанным мнением о привилегиях детского возраста. Но чем больше я углублялся в детский вопрос, чем чаще припоминалось мне мое личное
прошлое и
прошлое моей семьи, тем больше раскрывалась передо мною фальшь моих воззрений.
И тут жили в это же
время люди, с которыми я был связан в
прошлом, с которыми был даже близок.
Я, в сущности, не отрицаю открывшегося мне в
прошлом, не отрекаюсь от него, а — или на
время отодвигаю из поля моего сознания, или вижу в новом для меня свете.
Сандуновские бани, как и переулок, были названы в начале
прошлого века в честь знаменитой актрисы-певицы Сандуновой. Так их зовут теперь, так их звали и в пушкинские
времена.
В екатерининские
времена на этом месте стоял дом, в котором помещалась типография Н. И. Новикова, где он печатал свои издания. Дом этот был сломан тогда же, а потом, в первой половине
прошлого столетия, был выстроен новый, который принадлежал генералу Шилову, известному богачу, имевшему в столице силу, человеку, весьма оригинальному: он не брал со своих жильцов плату за квартиру, разрешал селиться по сколько угодно человек в квартире, и никакой не только прописки, но и записей жильцов не велось…
В
прошлом столетии, в восьмидесятых годах я встречался с людьми, помнившими рассказы этого старика масона, в былые
времена тоже члена Английского клуба, который много рассказывал о доме поэта М. М. Хераскова.
Новые картины сменяются ежеминутно. Мысли и воспоминания не успевают за ними. И вот теперь, когда я пишу, у меня есть
время подробно разобраться и до мелочей воскресить
прошлое.
И сидит в роскошном кабинете вновь отделанного амбара и наслаждается его степенство да недавнее
прошлое свое вспоминает. А в это
время о миллионных делах разговаривает с каким-нибудь иностранным комиссионером.
В восьмидесятых годах
прошлого века всемогущий «хозяин столицы» — военный генерал-губернатор В. А. Долгоруков ездил в Сандуновские бани, где в шикарном номере семейного отделения ему подавались серебряные тазы и шайки. А ведь в его дворце имелись мраморные ванны, которые в то
время были еще редкостью в Москве. Да и не сразу привыкли к ним москвичи, любившие по наследственности и веничком попариться, и отдохнуть в раздевальной, и в своей компании «язык почесать».
Пари иногда доходили до нескольких тысяч рублей. Фаворитами публики долгое
время были выписанные из Англии петухи мучника Ларионова, когда-то судившегося за поставку гнилой муки на армию, но на своих петухах опять выскочившего в кружок богатеев, простивших ему
прошлое «за удачную петушиную охоту». Эти бои оканчивались в кабинетах и залах второго этажа трактира грандиознейшей попойкой.
После смерти Е. И. Козицкой дом перешел к ее дочери, княгине А. Г. Белосельской-Белозерской. В этом-то самом доме находился исторический московский салон дочери Белосельского-Белозерского — Зинаиды Волконской. Здесь в двадцатых годах
прошлого столетия собирались тогдашние представители искусства и литературы. Пушкин во
время своих приездов в Москву бывал у Зинаиды Волконской, которой посвятил известное стихотворение...
Там, где до 1918 года было здание гостиницы «Националь», в конце
прошлого века стоял дом постройки допетровских
времен, принадлежавший Фирсанову, и в нижнем этаже его был излюбленный палаточными торговцами Охотного ряда трактир «Балаклава» Егора Круглова.
Одно
время я даже заинтересовался географией с той точки зрения, где можно бы в наше прозаическое
время найти уголок для восстановления Запорожской сечи, и очень обрадовался, услыхав, что Садык — паша Чайковский ищет того же романического
прошлого на Дунае, в Анатолии и в Сирии…
Я пишу не историю своего
времени. Я просто всматриваюсь в туманное
прошлое и заношу вереницы образов и картин, которые сами выступают на свет, задевают, освещают и тянут за собой близкие и родственные воспоминания. Я стараюсь лишь об одном: чтобы ясно и отчетливо облечь в слово этот непосредственный материал памяти, строго ограничивая лукавую работу воображения…
Вскоре после этого пьесы, требовавшие польских костюмов, были воспрещены, а еще через некоторое
время польский театр вообще надолго смолк в нашем крае. Но романтическое чувство
прошлого уже загнездилось в моей душе, нарядившись в костюмы старой Польши.
И опять романтические призраки
прошлого обступают меня кругом, овладевают душой, колышут, баюкают, нежат, уносят в неведомые края и неведомое
время…
Через некоторое
время душевная пустота, веявшая от мертвой жизни мертвого городка, начинала наполняться: из-за нее выходили тени
прошлого.
Это были два самых ярких рассказа пани Будзиньской, но было еще много других — о русалках, о ведьмах и о мертвецах, выходивших из могил. Все это больше относилось к
прошлому. Пани Будзиньская признавала, что в последнее
время народ стал хитрее и поэтому нечисти меньше. Но все же бывает…
И когда я теперь вспоминаю эту характерную, не похожую на всех других людей, едва промелькнувшую передо мной фигуру, то впечатление у меня такое, как будто это — само историческое
прошлое Польши, родины моей матери, своеобразное, крепкое, по — своему красивое, уходит в какую-то таинственную дверь мира в то самое
время, когда я открываю для себя другую дверь, провожая его ясным и зорким детским, взглядом…
Капитан, как уже сказано, был отличный рассказчик и по
временам, в длинные зимние вечера, любил изображать эпизоды гарнолужского
прошлого с его удивительными нравами.
Полуянов говорил все
время о
прошлом, а Прохоров о настоящем. Оба слушали только себя, хотя под конец Прохоров и взял перевес. Очень уж мудреные вещи творились в Заполье.
Все мысли и чувства Аграфены сосредоточивались теперь в
прошлом, на том блаженном
времени, когда была жива «сама» и дом стоял полною чашей. Не стало «самой» — и все пошло прахом. Вон какой зять-то выворотился с поселенья. А все-таки зять, из своего роду-племени тоже не выкинешь. Аграфена являлась живою летописью малыгинской семьи и свято блюла все, что до нее касалось. Появление Полуянова с особенною яркостью подняло все воспоминания, и Аграфена успела, ставя самовар, всплакнуть раз пять.
Его манера философствования принадлежит
прошлому, она более устарела, чем философия Гегеля, которой в наше
время по-новому увлекаются.
Он хочет братства людей не только в пространстве, но и во
времени, и верит в возможность изменения
прошлого.
Воскрешение есть обращение
времени, активность человека в отношении к
прошлому, а не к будущему только.